Александр Михайловский - Ветер с востока [СИ]

Очнувшийся от ступора, и пока никем в этой суете не замеченный, генерал Буш бросился в вагон к связистам. Надо немедленно предупредить начальство, сообщить о русском прорыве генералу фон Кюхлеру. Они там, во Пскове, еще ничего пока не подозревают. И лишь потом можно будет разбираться: где, чего, и как было упущено, и что это за русский внезапный прорыв, в стиле лихих рейдов полугодовой давности танкистов Клейста, Гудериана, Гота и Гепнера.

Но никого и ни о чем генерал Буш предупредить уже не успел. В вагоне у связистов кисло воняло сгоревшим порохом, аппаратура была вся изрешечена пулями и осколками, провода искромсаны умелой рукой, а на полу повсюду валялись живые еще или уже мертвые штабные связисты. Генерал понял, что тут явно поработали русские диверсанты, так как танков поблизости видно не было. В добавок ко всему, в спину оцепеневшего от такого ужасного зрелища немецкого генерала уткнулось что-то твердое, и хриплый голос с рязанским акцентом произнес: – Хенде хох, герр генерал, и без глупостей…

Эрнст Буш был обезоружен, а его руки связаны за спиной. В таком виде, нахлобучив до ушей ему фуражку на голову, русские солдаты вывели его на мороз и повели куда-то на окраину села.

Бой уже закончился. Уцелевших и побросавших оружие немецких солдат русские сгоняли в кучу, как баранов. Генерал впервые видел такую форму и в первый раз столкнулся с русскими, которые действовали с такой уверенностью и решительностью. Весь бой на станции длился меньше пяти минут, а сопротивление уже было подавлено и основные силы противника без задержки ушли на запад. А там находились ничего не подозревающий штаб группы армий «Север», тылы и склады. Генерал Буш уже кое-что начал подозревать и подумал, что если все обстоит именно так, то его сейчас тут же расстреляют… Но пока он понял лишь одно, что его жизни ничего не угрожает…

По взмаху руки одного из солдат большая грузовая автомашина остановилась рядом с ним, в кузове открылась дверь, и генерала Эрнста Буша грубо втолкнули в небольшой ярко освещенный штабной фургон. Едва он оказался внутри, как машина тронулась с места.

– Доброй ночи, герр Буш, – обратился к нему на довольно хорошем немецком языке невысокий худощавый человек с волевым лицом профессионального военного. – Кто вы такой, мы уже знаем, так что давайте знакомиться. Я – генерал-майор сил особого назначения Вячеслав Николаевич Бережной…

Услышав эти слова генерала Бережного, Буш вздрогнул. Дело в том, что о русском ОСНАЗе и его командире генерале Бережном среди германских генералов уже ходили жутковатые легенды, имеющие под собой вполне реальные основания. Манштейн, Гудериан, Гот… Рассказывали, что похищение Гейдриха и генерал-полковника Клюге тоже было делом рук головорезов генерала Бережного.

Неделю назад немецкая разведка потеряла из виду как его самого, так и его овеянную жуткой славой механизированную бригаду. Потом их находили, снова теряли и снова находили совсем уже в другом месте. И вот, наконец, русский ОСНАЗ в полном составе неожиданно объявился здесь, ночью, в глубоком немецком тылу. Это была железная лавина, неудержимо рвущаяся на запад.

Эрнст Буш понял, что группа армий «Север» обречена, так же, как после прорыва этой же бригады из Крыма была обречена группа армий «Юг». Тут даже нет своего Гудериана, который с двумя свежими танковыми дивизиями мог бы хотя бы попытаться затормозить эту массу танков. Пока группа армий «Центр» догадается прийти на помощь, все уже будет кончено. Кроме того, наступит русская весна, и все здесь утонет в грязи и болотах. До следующей зимы. А лично для него, генерала Буша, все уже кончено раз и навсегда. Теперь ему на собственной шкуре придется узнать, что такое ужасный русский плен.

Немецкий генерал поднял голову и задал, может быть, немного глупый в данной ситуации вопрос: – Герр Бережной, скажите, а что со мной будет дальше?

В ответ он увидел улыбку на лице русского генерала. Похоже, что никакого «дальше» у генерала Буша уже не было. Его ждал русский плен, черное небо и белый сибирский снег, чистый воздух лесоповала и строй таких же как он пленных высших офицеров вермахта. И ожидание неизбежного разгрома Германии, который, как понял Буш, неизбежен, как утренний восход солнца.

– Товарищ Сталин… Товарищ Сталин, – Поскребышев старался будить вождя по возможности осторожно, опасаясь вызвать неудовольствие «Красного монарха». – Товарищ Сталин, проснитесь.

– Да, – нехотя раскрыл глаза Верховный Главнокомандующий. – В чем дело?

– Вы просили разбудить, – осторожно сказал секретарь, – радиограмма от товарища Бережного…

– И что там? – Сталин рывком сел на кушетке. – Читай.

Поскребышев развернул бланк радиограммы, с треском сорвав бумажную заклейку секретного отдела, и, откашлявшись, произнес: – Линию фронта форсировали согласно плану. Внимание противника отвлечено штурмом Старой Руссы, вследствие чего он был застигнут врасплох и серьезного сопротивления не оказал. В час ночи выходом на коммуникации захвачена станция Дно, где был разгромлен штаб шестнадцатой армии. В ходе боя захвачен генерал Буш. Генерал Линдеманн в Пскове пока ничего не подозревает, противодействие противника рейду практически отсутствует. Продолжаем операцию по плану. Генерал-майор Бережной.

– Так, – сказал Сталин, надевая сапоги, – значит, у товарища Бережного все получилось?

– Так точно, товарищ Сталин, – послушно подтвердил Поскребышев, – все получилось…

– Вот, а кое-кто не верил… – Вождь вышел в кабинет, подошел к висящей на стене карте советско-германского фронта и минут пять изучал обстановку. – Позвони Василевскому и Берия, – сказал он. – Думаю, что в эту ночь он тоже не спят, так что пусть едут немедленно. Будем ковать железо пока горячо. И вызови ко мне товарища Голованова.

После того как руководитель секретариата вышел, Сталин подошел к своему письменному столу и зачем-то подвигал по кругу три стоящих на краю обыкновенных швейных наперстка.

– Так значит вот оно как, – пробормотал вождь себе под нос, – наперстки – полезная вещь, надо запомнить.

Забывшаяся тяжелым сном после очередного трудного военного дня страна еще не знала, что в два часа десять минут ночи советские танки вошли в Порхов. Посты фельджандармерии на въезде в город были расстреляны в упор из бесшумного оружия людьми, одетыми в обмундирование, очень похожее на полевую форму войск СС, и умерли почти мгновенно. Из подъехавшего к посту легкового автомобиля вышел чем-то похожий на итальянца человек в щегольской офицерской шинели, сунув правую руку за отворот, с кошачьей ловкостью вытащил длинноствольный пистолет с глушителем и – хлоп, хлоп, хлоп – мгновенно завалил всех трех фельджандармов. Три выстрела – три трупа. Секунду спустя с остановившегося чуть поодаль полугусеничного транспортера прямо на снег начали спрыгивать люди в белых камуфляжных куртках, осматривая позиции фельджандармов. И вот он сигнал – все чисто.

Капитан Бесоев посмотрел на часы – два часа пятнадцать минут. Порхов – это еще один промежуточный финиш. А за поворотом дороги уже рычали моторы танков и БМП. Железная лавина мехбригады ОСНАЗ катилась на запад, не останавливаясь ни на мгновение. Несколько минут спустя разведчики уже вытряхивали из теплой постели жирного порховского коменданта и его шлюху из местных. Страшен ночной набег диверсантов, заранее знающих, где и что находится. Но еще страшнее, когда они чувствуют у себя за спиной силу накатывающейся в ночи железной лавины.

У Порховского отделения ГФП сначала пристрелили из бесшумной снайперки стоящего под фонарем часового, а потом, бросив внутрь пару светошумовых гранат, взяли немецких контрразведчиков живьем. Повязали скотчем в интересных позах и оставили прямо на рабочих местах дожидаться коллег из «СМЕРШа». Адреса, пароли, явки, провокаторы, осведомители, сочувствующие «Новому порядку». Ведомству товарища Берии все это будет очень интересно.

С расквартированной по соседству айнзацкомандой, напротив, обошлись без всяких церемоний. Как говорится – без суда и следствия! Заряд из «Шмеля» в выбитое ударом локтя окно и деревянный, еще дореволюционной постройки домик вспыхнул как факел. Но как они орали!

А город уже дрожал от слитного шума моторов и лязга гусениц. Голова механизированной колонны, растянувшейся почти на пятнадцать километров, уже вползала в Порхов. Разбуженные этим неистовством металла и заревом пожара порховчане тихонько выглядывали в щели меж ставен и никак не могли понять, то ли это Красная Армия вернулась, то ли опять немцы куда-то свои танки перебрасывают. И почему именно ночью, а не днем? А танковое стадо все шло и шло, и нежно звенели чудом уцелевшие в окнах стекла, а также чайные сервизы в старинных, еще дореволюционных буфетах.